Мария, спишь? Ой, какая к тебе Луна в гости явилась! Никелированная! Круглая! Но это не она с тобой воркует. Спи-спи, не потревожу. Даже и не слушай, я просто так возле тебя побалагурю. Между прочим, позволь представиться: я твой папка. Я про тебя много чего знаю - каждый твой шажок, и слово любое твое, и все мысли, желания, и то, что ты меня давно и начисто забыла. Ну не беда, про себя сам расскажу. Только не всё сразу - чтоб не травмировать сердечко твое девичье.
Про таких, как я, говорят: метки ставить негде. Вот общаюсь с тобой, а сам в другом месте, в занюханном подвале сижу, притулился к засаленной изрисованной стенке, трубочкой попыхиваю. Только что с дела пришел, Калашников возле меня, дружок мой, еще горячий, тоже отдыхает.
Тут, в погребе этом, просторно, тепло, сыро, шумно, кошатиной разит. В одном углу скульптура разлеглась - монумент повергнутый. Большой, лысый. С одноименной площади приволокли поклонники, а больше поклонницы. Тут его в рост не поставишь, вот и лежит. Вокруг силуэты. Кто со свечкой, кто с портретиком, поют слаженно, чисто хор церковный: "Вставай, проклятьем заклейменный!.." Да он вставать не спешит, паузу держит...
В другом углу художник непьющий по сходному тарифу пишет на картонках трафаретки на разные лады - для детворы, для женщин, стариков, инвалидов. Они к нему гуськом в очередь, матюкаются, дерутся - выясняют, кто за кем. Художник пишет и нарочно ошибки сажает, каракули вперекосяк выводит, чтоб натурально выглядело.
ЛЮДИ ДОБРЫЯ!
ПАМОГИТЕ НА ЛИЧЕНЬЕ РЕБЕНКА!
НУЖНА АПЕРАЦИЯ ЗАГРОНИЦУ
ЛЮДИ! СПАСИТЕ БЕЖИНЦЕВ!
АТЕЦ УБИТ. ЗГОРЕЛ ДОМ
С этими картонками по всему городу растекаются....
А сбоку от меня на бетонном голом полу пацанята обоего пола дрыхнут вповалку без задних ног. То ли накурились, нанюхались, то ли упились...
Не пойми, дочь, будто мне "воспитывать" тебя взбрело. Тебе уж пятнадцать, невеста без пяти минут. Да и какой из меня Ушинский? Ушастик - с ветерком в голове! А главное, по секрету доложу: мне ведь и самому-то всего восемь. Восемь годиков. Что хорошо, что худо, куда податься, что делать - ведать не ведаю и знать не хочу. Может, не я тебя, а ты меня возьмешься учить уму-разуму? А? Я согласен. Ежели впускать меня будешь - как теперь - впускать в свои сны...
Вижу: не веришь. А я не вру. Я твой папка, а мне всего восемь. И полвека назад было восемь. И через тыщу лет восемь останется. Когда-нибудь объясню - как это случиться могло. Ты мне только поверь. Сейчас, сей же час поверь!..
Помнишь, когда ты малютка была, очень ты любила сказки? Всякие - чудесные, волшебные, страшные. Вижу: помнишь. Верила в них без оглядки. И в меня, попробуй, поверь - как в сказку. Ничему не удивляйся. Позже поймешь - я тебя ни в чем не обманул...
Извини, Мария, тут в подвале гвалт, сосредоточиться не дают. Депутат сюда один хаживает, партию свою сколачивает: ДНДЗД (Долой Небожителей - Да Здравствует Дно!). Речь вот только что толкнул. Пора, говорит, кончать с ненавистным режимом. Пришло время "Ч". Сперва были Чехов, Чайковский да Чарли Чаплин, потом пошли косяком Черчилль, Чапаев, Чан Кайши, ЧК... и Черненко тоже затесался. Теперь вот Чернобыль, Чикатило, Чечня, Чара-банк, Чубайчик-Черномырдин. Только Честь, говорит, не в чести. Время "Ч" диктует свои законы и беззакония, лихо правит нами: кого шоком, кого шопом, кого под "Прес", кому "Яблочко" в глотку заместо кляпа, кого сунет в апеннинский сапог - к Папе, а другого, глядишь, посылает прямиком к Божьей Маме. (Ты, Марийка, любишь свою маму?) Время "Ч", говорит, церемониться ни с кем не станет: Думократия - это вам не павлиний хвост!.. Кончил речь, достал из кейса баллончик с дезодорантом (называется "Момент Истины"), прыснул себе в рот и отчалил в парламент...
Знаешь, Марийка, ты единственное на свете существо, кому я могу открыться. Могу и хочу. Любить и уважать меня не за что, гордиться отцом тебе не придется. Я зубоскал, озорник, болтун, забияка, прохвост, бродяга, садист. Убить или родить человечка - для меня что вдох или выдох: то есть запросто. На каждом шагу, в любую минуту. Если честно, не из лучших чувств я к тебе в твой сон пожаловал. Спасаться пришлось, убежища искал. В переделку страшную угодил, преследуют меня, на хвост сели...
Не сердись, дочка, и не сетуй, что лицо свое не показываю. Нет у меня своего, у меня много лиц. Трудновато тебе это понять. Я и сам не очень-то разбираюсь. Да и голос... В другой раз услышишь во сне другой голос - это тоже я. Не скрою: принес я тебе опасность большую. Кто по следу идет моему - на тебе может отыграться. Есть один способ-громоотвод: весь наш нынешний разговор должен быть обнародован! К кому обратиться - узнаешь и поймешь, когда проснешься...
Я очень спешу: через четыре-пять минут у меня сразу две встречи - в разных точках планеты и в разных точках столетия. Одна встреча - в 1913-ом, в Лондоне, на углу Пиккадилли и Бонд-Стрит. Дело, скажу я тебе, колоссальной важности. Из Саутгемптона со дня на день ожидаем отплытия нового чуда света - величайшего непотопляемого океанского лайнера. Это первый рейс у него - в Штаты. Пассажиров на борту - не то полторы, не то две тысячи. И ни одна душа не подозревает - какую западню, хитроумную и страшную, им готовят. Злодеянье это - грандиозная мировая тайна. Никогда, никем, ни при каких обстоятельствах она не будет до конца раскрыта, даже если и удастся корабль спасти, или хоть публику... Мне как раз участвовать предстоит - будучи в двух лицах - и в подготовке авантюры, и в попытке ее сорвать... А другая встреча - не то на Ближнем, не то на Среднем Востоке. Встреча с двумя гениями добра. Одного зовут, если не ошибаюсь, Сад Дам, у другого кличка: Вол - Сын Волка. Позвал нас ноги сполоснуть в теплых водах (то ли индейских, то ли индийских). Обсудим втроем - как ему без проблем стать Верховным Главкомом, по совместительству Президентом. Идей у него - хоть отбавляй. Но самую плодотворную он родил вчера. Зачем отстраивать пепелища грозных городов? Это ж полигоны для обкатки нашей стратегии! Города будем бомбить и впредь! Причем свои, отечественные - в первый черед! Мы ж, как-никак, патриоты! Таким путем всех зайцев оптом сразим: весь мир вздрогнет в страхе и узде, и свое население уполовиним, и дух войск укрепим, и страну обратим в цветущую пустыню с античными руинами. Для бизнес-туров - золотая жила! Ну и главное - только так можно стать отцом нации, Фюрером Наци...
Чао, дочь! До следующей Луны! И запомни хорошенько: Грач - птица весенняя! Лучший министр обороны - на все времена и народы...
(От автора. Вышеприведенный текст - фрагмент большой книги, работа над которой продолжается свыше двадцати лет.)
| МОЛ, №9-10 , 2001 |